*26

Вечером приходила одна милая и добрая девушка. Она терпеливо выслушала меня, выслушала всё что я ей рассказал о событиях минувших дней, и даже прокомментировала каждый эпизод. И обещала помочь. Обещала, что попробует что-то сделать в моей ситуации. Помочь вернуть пусть не любовь, но хотя бы дружбу. Поговорит с кем надо, спросит что надо, ответит что надо.
Ждать? Снова ждать?

---

*25

А следующей ночью мне снились гротескные фрески в моей комнате на буфете – маленькие пухлые ангелочки со злыми лицами, которые, будучи изначально неодушевлёнными, периодически шевелили своими розовыми руками, разжимая кулачки и показывая зажатые в них зелёные драгоценные камни.

Я открыл глаза, и увидел маленького красного бесёнка, неподвижно сидящего у дверцы буфета. Я подумал что это какая-то детская игрушка не пойми откуда вдруг взялась здесь. Но он вдруг зашевелился. Я попытался закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный сип. Увидев, что я поднимаюсь на постели, он тоже встал и начал кричать. Тогда я закричал уже в глосс, вскочил и побежал прочь из комнаты. Только тогда до меня дошло, что я уже проснулся. Только вот в какой момент?

---

*24

Вечером звонила моя милая сестрёнка В. Тоже говорила про депрессняк и суицид. У нас с ней последнее время это происходит как-то синхронно. Говорила о том, что стояла на балконе, но прыгать не стала, т.к. там внизу она лежала бы побеждённой, а она должна победить. Я промолчал в ответ, но так и просилось сказать: Ты знала, зачем ты вышла на балкон, и если ты вышла на балкон – не важно прыгнула ты или нет – ты уже побеждена. Побеждена, слыш9ишь? Так найди в себе смелость хотя бы умереть достойно.

---

*23

Я решил попытать счастья и съездить к знакомому хакеру. Пробить юзера по айпи и на предмет выхода в асю. Он тоже кинул ему сабж со своего номера для затравки. По нашу душу попёр анти-спам бот, и мы дружно послали его нахуй. Была мысль попробовать ещё пару идей, но у меня с собой было. Мы употребили и решили сходить ещё. Взяли 4 литра пива, и закрыли ноут нахуй, вместе с айпи, асей, этим чуваком и всеми остальными идеями вместе взятыми. Я быстро нажрался, причём до полного отруба и проспал до утра в квартире хакера на диване в соседней комнате. Наутро он повёз меня на такси домой. Я ни о чём ему не рассказывал, да он и не спрашивал. Он терпеливо тащил меня до подъезда, и помогал прикуривать, когда я стоял в подъезде, цепляясь за стенки. Он дотащил меня до комнаты и ещё выпил со мной чаю на кухне. Он оказался настоящим другом. Я его спросил, всё ли нормально и друзья ли мы, он ответил – да, всё нормально, друзья. У меня есть друзья. А я и не знал…
На работу я в тот день, естественно, не вышел. Какой там – если меня до дома еле доволокли. И мне составили акт на прогул. Возможно теперь уволят. Да и хуй с ним, подумаешь, мелочь – работа. Хотя таки ещё один оломок моей рушащейся жизни. Но жить-то я всё равно дальше не собираюсь. Так что мне всё равно. Всё равно.

---

*22

Оставалась ещё одна зацепка. Человек который что-то знал и мог помог всё прояснить в моей love story. Я кинул ему сабж по ICQ и стал ждать ответа. Но ответа не было который день. Чёрт возьми, - думал я, здесь может только несколько вариантов:
1.или я в ингноре;
2.или у него сдохла ася;
3.или сдох комп;
4.или он давно пропил комп вместе с Асей, а я просто не в курсе и тупо пишу вникуда;
5.или его похитили инопланетяне;
6.или он тоже в запое, как и я, и тогда большой ему респект. В остальных случаях – нихуя никакого респекта не будет.
Но ответа всё не было, и не было, и не было. Хуёвый расклад – думалось мне.

---

*21

Весь день я пролежал на постели, закрывшись в комнате. Из колонок орал всё тот же сборник Haunted Voices, песня кажется в исполнении Ataraxia. Мне думалось, вот пусть прямо сейчас придут и похоронят меня – а эта песня сойдёт за погребальную. По атмосфере своей – вполне.
Я лежал вес день на постели, устав уже бессмысленно жать кнопки мобильного, и просто прижимая его к груди – вдруг зазвонит, и от вибрации разорвётся сердце. Хотя оно и так, казалось, уже разорвалось и не билось – лишь ошмётки мяса трепыхались о грудную клетку.
Я лежал на своей постели, безвольно свесив руку вниз и только стряхивал пепел в чашечку, с сигарет, которые курил не переставая одну за одной.
Я как безумный громко и с пафосом читал вслух собственные стихи и пел чьи-то трогательные песни о любви.
Я не ел несколько суток, и уснуть лишь смог, попросив у матери те заветные две таблетки феназепама, которые в прошлый раз чуть не довели меня до ручки. Похуй, сейчас я бы с радостью сошёл с ума и быть может наконец-таки изобрёл хитроумный способ самоубийства, и может даже сумел бы воплотить его в жизнь. И сейчас мне было плевать, хоть даже тот злополучный феназепам – путь хотя бы он сейчас лишит меня рассудка, и быть может тогда боль на мгновение утихнет. Но в этот раз не помог даже феназепам.

И я лежал, уже не в силах встать, докуривал видать уж третью пачку за выходные и думал о том, что мой покойный друг не даром тогда держал меня за руку: всё это кошмар, и он должен закончиться.
Я закрыл глаза и увидел над собой руки. Был ещё день и на улице было светло, но с закрытыми глазами как во тьме я видел руки. Это были руки моего покойного друга. Он водил руками над моим лицом. Потом руки исчезли, и я, не открывая глаз, обернулся в сторону окна. Он протягивал мне руку со стороны окна, будто бы говоря: подай мне руку, и мы пойдём к окну, и я помогу тебе прыгнуть. И кошмар закончится. Я представил себя лежащим средь бела дня на асфальте под окнами девятиэтажки в мерзком обыватльском дворе и борище гопоты, глумящееся вокруг. Мне стало мерзко имирать так. И я заплакал. И стал просить у друга прощения. И повторял вслух: подожди, скоро стемнеет, тогда… Но я приду, я обязательно приду.
Но к ночи забрезжили первые лучики надежды в истории с моей любовью. Я ощутил, что есть ещё шанс, и закрыл окно. Я решил рискнуть. Попытаться ещё. Знаю что напрасно, знал тогда, знаю и сейчас, но всё же я надеюсь… Я всё ещё на что-то надеюсь.

---

*20

Та буйная ночь греха и порока, алкоголя и секса, предательства и расставания, измены – да, если хотите, я произнесу это слово – всё дело в банальной измене - была с пятницы на субботу. Впрочем, измена… смешно. Мы сначала расстались – потом была измена. И всё же это была измена. Ведь я не смог забыть, я продолжал любить тебя. И люблю до сих пор. Там, лёжа на мокрой траве, я думал о тебе. Только о тебе. Только ты. Только ты теперь имеешь для меня значение. Только ты – больше никто. Только о тебе думаю, только по тебе страдаю. Только для тебя жил. И если угодно – сдохну тоже в твою честь. Ибо нехуй мне жить без тебя.

---

*19

Но твоим последним словом мне было именно «никогда».
Знаете, каково это, когда не берут трубку, не отвечают на смс, игнорируют в интернете? Знаю, что знаете. Знаете, как это больно. Безвыходно. Безнадёжно. Бесполезно жать кнопки телефона вновь и вновь, и ты ощущаешь себя беспомощным. Беспомощным в мире высоких технологий, когда ты можешь позвонить хоть в любую точку планеты, на какое тебе дело до все это грёбаной планеты the Мля, если нужен только один абонент – и он даже не отключён, он просто не снимает трубку, видя на дисплее твоё имя. Как это ольно. Как страшно.

---

*18. Live each Day if it is Your Last

Live each Day if it is Your Last © Richard Ramirez
Мой главный, основополагающий принцип с давних времён и вот уже долгие года, долгие, безумно долгие дни, минуты, секунды, доли секунда… Постоянно, постоянно этот принцип со мной и каждый раз я вновь и вновь возвращаюсь к нему.
Жить одним днём. Проживать каждый день так, как если бы он был последним.
А что, ничего такой принцип, жизнеутверждающий, подстёгивающий даже в некотором смысле – вроде кнута.
Если я прожил день не так как мне хотелось бы, если прожил его тускло, банально и посредственно, вместо этого вечного: «Ух! Ах!», к вечеру я буду ненавидеть себя страшной ненавистью и проклинать себя за то что вот ещё один день потерян. Я пытаюсь взять от каждого, каждого дня максимум, даже если уже нет сил – и хоть ложись и умирай, всё равно – буду что-то пытаться сделать этакое, с кем-то сконнекчусь, куда-то побегу – пусть даже поползу. Но согласитесь – это перебор. Это уже слишком большой перебор, чтобы он такой подход к каждому дню сошёл мне с рук и остался безнаказанным.
Но знаете в чём его главный минус. В том, что завтра нет. Какое к чёрту завтра, если сегодняшний день – последний. «Завтра не будет завтра, завтра не будет нихуя» (с). А стало быть и будущего нет. Я не задумываюсь о будущем, не строю планов – в частности и во взаимоотношениях с людьми. Есть только здесь и сейчас и именно здесь и только сейчас всё будет именно так как я хочу. А если ты не поможешь в этом – ты предатель, ты сведёшь на нет ещё один мой бесценный день. Мой последний день. За то и получаю. Можно было построить верные дружеские отношения, красивую чистую любовь. А я хотел только сегодня и прямо сейчас. Потому что не верил в завтра. Потому что не знал – я правда не знал – что оно наступит. У меня есть сегодня. Я им живу, я его чувствую, я его ощущаю каждой частичкой своего измученного существа. И мне этого достаточно. Будет завтра – что ж, стало быть будет ещё один последний сегодняшний день. Такой же бесценный и такой же последний. А сегодня не говори мне о завтра. Это всё равно что говорить о загробной жизни. Я не знаю что будет завтра. Я не знаю будет ли оно вообще. Только сегодня. Только здесь и сейчас. Без вариантов. И пожалуй я признаю, признаю что именно это и становится порой всему виною. Но я так живу, я так привык жить, и ничего не могу с этим поделать.
Но есть и ещё один плюс. Раз сегодняшний день последний, логично предположить что он единственный. А значит всё как в первый раз! Мы чисты на этом празднике жизни! Мы невинны как первый снег! Мы встретились впервые и мы счастливы сегодня! И мы счастливы навсегда! Ведь завтра не будет, ведь этот день последний – я значит если сегодня, то уже навсегда! Боюсь, я должен был сказать «никогда» - но прости, когда речь идёт о тебе, о нас с тобой – никакого «никогда» быть не может, поэтому сегодня и навсегда!..

---

*17

Лирическое отступление. Во всём этом повествовании, да и в любом другом своём повествовании, я намеренно опуская описания эротических сцен. Ибо у нас тут не порно-сеанс, я так полагаю. А в моём исполнении любое описание романтически-эротической сцены плавно перейдёт в жёсткое порно. Вернее перейдёт не в описании, а в действие, а там уж держите меня семеро – всё что было и как было поведаю как есть и распишу в подробностях, ни разу не помиловав утончённый вкус читателей. Вообще если я щас возьмусь писать свои (эротические – зачёркнуто) порнографические мемуары – глядишь вот-вот и откроется дверь шкафа, и вывалится оттуда (не, не хрень) – умерший от стыда поручик Ржевский. А когда в перерыве между долбёжкой по клавишам отойду ненадолго покурить – де Сад будет нервно курить в сторонке и стыдливо коситься на меня. Нет, дорогие друзья, я не оставляю здесь многоточия для простора вашей фантазии – ибо нет такой фантазии, которай смогла бы вообразить ту порнографию, которая имела место быть в моей жизни на самом деле. Я не понтуюсь – я просто знаю, просто поверьте мне на слово, и да хранит вас Великий Ктулху от того, чтобы убедиться во всём этом на личном примере, и со мной лично. (Хотя…). Ладно, тема хороша, но свернём её, а то меня понесёт.

---

*16

Помните Лестата? «Я дам тебе выбор, которого у меня никогда не было». Так вот у меня выбора не было. Меня никто не спрашивал, ломать мою жизнь вдоль или поперёк? На крупные или мелкие обломки? Ломать мою судьбу постепенно или сразу и под корень? Бить моё сердце вдребезги или так, слегка оббить его причудливые навороты? Рвать душу по швам или сразу в мелкие-мелкие неровные клочья? Меня кто-нибудь спросил? Убивая меня постепенно, хоть раз кто-нибудь задумался о том, что чувствую я? А я ведь чувствую… Чёрт возьми, чувствую! Чувствовал тогда, когда был ещё наивным ребёнком, чувствую и сейчас, не смотря на то что не осталось во мне уже ничего человеческого – чувства остались и их не убить – чувствую и сейчас. И это сводит с ума. Прекратить бы хоть на миг эту боль. Разом отключить мысли, чувства, память. О да, память – она добивает, медленно отравляя изнутри. И мысли, все эти мысли – не дают покоя ни днём ни ночью, даже в крепком пьяном угаре они остаются со мной – мои мысли. А чувства… слышишь, мне так больно, я умираю без тебя. Я сказал, что без тебя меня нет, нет моей жизни, нет смысла в этой жизни для меня. Так оно и получилось. И что мне теперь остаётся без тебя? Только доламывать свою и без того изломанную до нельзя жизнь, и судьбу, и сердце, и душу. Не взирая на чувства. Невозможно уже ничего воссоздать, отстроить заново – остаётся только ломать. Пока это не уничтожит меня совсем. Другого выхода я уже не вижу.

---

*15

А дальше пожалуй и было то, с чего я вообще начал эту волынку. Было предательство, было расставание. Но вообще-то я мало что помню из того дня. Помню только: Ночь. Я лежу на мокрой траве. Не один. Но это не моя любовь, со мною кто-то другой.
Но это было не неосознанно, не бездумно и по-пьяни. Нет же, нет. Это было вполне осознанное, осмысленное действие, в котором даже присутствовал некий расчёт. Только вот на что я рассчитывал? Той ночью рассчитывал на что – понятно. А вот в дальнейшем? Да ни на что я не рассчитывал! Зачем тогда, спросите? Зачем? Я просто хотел чтобы хоть кто-то, не важно кто, помог мне забыть мою любовь. Помог на время прекратить эту боль от любви. А ещё я тупо хотел не упустить шанс переспать ещё с кем-то. И как оправдание себе я вновь и вновь буду повторять фразу: «Всей этой жизни красная цена – один лишь миг свободного полёта». Пусть не с тобой, нотой ночью полетать мне удалось! Или ещё одна фраза в моё оправдание: «Вы привлекательны – я чертовски привлекателен, зачем же время зря терять? (с) Она давно уж стала моим принципом (или оправданием?) в этой безумной карусели алкоголя, похоти и разврата. И таково моё нынешнее бытие. Да, да, я мразь, я же говорил. Я написал об этом выше и повторяю ещё раз: нахуй меня посылайте дружно, пока я не сломал жизнь ещё и вам. Свою-то я сломал давно, вот теперь методично доламываю обломки того прежнего, того бывшего и пока ещё чего-то стоящего (стоившего?) из того что в ней осталось.

---

*14

Вообще во всех этих снах, начиная с того с автобусом и сюрреалистическим кладбищем, и включая эти четыре – было ощущение реальности. Они были слишком реальны. Реальнее любого из всех моих многочисленных снов, кошмаров и полудрём. Эти сны были реальны, они были слишком реальны. Они были слишком реальны, чтобы быть снами. Чтобы быть просто снами.

---

*13

И ещё один сон той же ночью, после маски, замка и Лоры Пальмер. Я лежу в своей постели, в своей комнате, так же реалистично, как если бы это был не сон (а может это и не был сон?), тот же призрачный предрассветный свет в окно, и часы на муз.центре мигают, в общем идентичные декорации моей комнате или она сама как она есть. Я лежу на постели и вдруг начинаю захлёбываться. Чем-то вязким и скользким. С солоновато-железным привкусом. Густой, тягучей кровь. Как в том первом сне, только тогда я её пил из бокала, а тут она сама медленным вязким потоком ползёт из горла. Я вскакиваю на постели и продолжаю давиться её – густой, вязкой, ледяной, багровой, мёртвой кровью. И я просыпаюсь. Ничего не меняется: та же обстановка (да она у меня в комнате всегда такая), тот же призрачный свет в окне. Только крови нет, но ощущение будто бы это было не во сне, и сейчас она вот-вот польётся вновь. Кровь – тягучая, ледяная и мёртвая.

---

*12

Той же ночью был и второй сон. Я лежу в своей постели и кто-то пытается на меня забраться. Как в Твин Пике Дэвида Линча про Лору Пальмер. И я пытаюсь понять кто это, пытаюсь узнать, распознать, разглядеть лицо, но лица так и не могу разглядеть.
Была ещё маска, белая маска, как из фаянса, склонившаяся над моим лицом – ещё в самом начале, до сна про замок, в ту же ночь (замок и этот сон были одной и той же ночью), но я открыл глаза и маска исчезла. Ко мне ещё одна такая приползала, только синяя, давно, прошлой весной. Закрываю глаза – и вот она кажется снова у меня перед лицом, открываю – и она будто бы быстро убегает прочь. Не сон даже, но и не яь – а как в бреду.

---

*11

Уже не помню в какую из ночей (помню что точно в ту, когда был трезвым, ибо в безумные пьяные ночи я не спал) мне снился ещё один сон. Замок, огромный, многоярусный, двумя крылами вдоль которых зигзагообразные лестницы с этажа на этаж. И длинные тёмные коридоры. И в вестибюлях меж этими коридорами вдоль стен на лавочках лежат полуразложившиеся трупы, и лица их прикрыты кепочками. Поднимая кепочки, я узнаю едва угадываемые черты лиц близких и любимых мне людей. И мой покойный друг говорит мне, вернее не говорит – его не было в этом сне, но ещё там, во сне, стоя в стенах этого замка, рядом моими мертвецами, я начинаю догадываться, что он хочет мне сказать: этот замок – моя жизнь, и здесь снимается фильм по сценарию, написанному им. И всех кого я буду любить, всех с кем попытаюсь сблизиться, всех с кем захочу остаться – ждет эта участь. Моя жизнь теперь его замок, можно носиться по коридорам, как я в том сне, можно искать заветные ключи и тайные знаки, но всё это бесполезно. Выхода из замка нет. Верее есть, но имя ему – Смерть.

---

*10

А во фторняк или фторнеГ (не помню как точно пишется слово, а в словаре на «ф» только «фуфайка», приехала моя подруга по переписке из города ******. А я? А что я? Притащился на сходняк какой-то молодёжи, ужрался пивом, под конец чуть не отъмел свою подругу на цивильной мягкой постели, и по–моему не её одну. А вот пообщаться мне с ней так и не удалось, жаль. Да и вообще она оказалась из тех кто любит шумные вечеринки, где вроде бы все вместе, но никто не с кем не общаются – всё тупо сидят на чужой хате нахаляву, тупо жрут чужое пиво нахаляву, и тупо ржут – хотя вокруг нихуя не смешно ни разу. И вроде бы все вместе – и как бы и никто ни с кем. И даже её не одалось развести на нормальный разговор – пришлось тупо нажираться как все, чтобы хоть как-то вписаться в эту компанию. А я люблю приватные беседы, разговоры тет-а-тет под любимую музыку. Разговоры о важном, о главном, о Высшем. Разговоры по душам. А она оказалась не из таких, кто тоже любит так – ей первое больше по душе оказалось. Так стало быть и не о чем жалеть. А потом я просто сидел, один, в оконном проёме, максимально светившись вниз, и смотрел вглубь чернейшей ночи. И мне было всё равно, разожму ли я сейчас руки и просто полечу вниз, или так и просижу до утра. И снова начнётся день, убивающий мою душу, как вампира, первыми лучами рассвета.

А подаренная мне ею таинственно-синяя вазочка с искусственными цветами теперь стоит у меня в комнате на буфете. Как трофей. Как память о том, что что-то хорошее и прекрасное всё же осталось у меня после нашей встречи.

---

*9

Библия. Апокалипсис. Новая версия. Когда тру-блэкеры, по весне, вечерком на лавочке, напившись дешёвого пива и накурившись примы, споют под гитару Михаила Круга «Владимирский Централ» («Опять пришла весна…» ну и т.д.), гопота услышит это, и настолько охуеет, что сама собственноручно убьёцца апстену, и тогда наступит полный Апокалипсис. «Владимрский централ – Ветер северный, хотя я банковл – жизнь разменяна, но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз.» Вот вам и пророчество.

---

*8

Я не хочу вдаваться в мистические подробности и криво оперировать оккультной терминологией, тем более в ней не силён и никогда к тому не стремился (а жаль, таки да). Потому просто и в двух словах. Мы вызвали какую-то хрень. Или мой покойный друг вызвал, или мы с ним вместе, или он один в день своей смерти. Но факт что она пришла. И я её реально почувствовал. Два раза. Первый – в январе, когда она всех неслабо накрыло. Немало народу тогда полегло, вернее чуть не полегло, в том числе и так сказать «не из этой компании» - разного народу из разных городов, отдалённо знакомых и ко всей этой истории отношения не имеющих ни прямого, ни даже приблизительного. Однако всех она цапанула тогда. И вот сейчас она явилась снова. После того литературного вечера в библиотеке. Я всю ночь мотался по городу и ужирался туборгом, а она всё ходила за мной, и я реально ощущал её присутствие, желал выпить больше, больше, ещё как можно больше, лишь бы только это ощущение прекратилось хоть на миг. Мне было страшно, реально страшно. Теперь она имела форму чего-то абстрактного, с неровными краями и непременно чёрного. Но совершенно определённо можно было сказать, что это не существо, пусть даже демонического характера, не что-то одушевлённое, персонифицируемое. Чёрная субстанция с размытой формой, которая ходила за мной всю ту ночь. А утром я обнаружил её в своей комнате. Она находилась там, со мной. И казалось бы, бежать бы мне прочь из этой комнаты, однако я подпёр дверь стулом изнутри и весь день тупо просидел один за столом, выкуривая сигарету за сигаретой. И она сидела там со мной, в моей комнате, не подходила ближе, не трогала, но и не уходила. И это не глюк! Не пьяные бредни, уверяю вас! Не я один ощущал её присутствие, в том числе и люди которые ваще не пьют – если они для вас окажутся бОльшим авторитетом. Она реально была в моей комнате. Я реально ощущал её присутствие. И скажу вам по секрету: она и сейчас там. Спряталась в шкафу. Ждёт чего-то. Или кого-то. Но меня не трогает. И чего хочет она – пока не ясно.

---

*7

А дальше, уже в среду, я культурно отдохнул на литературном вечере. Правда нажрался уже после и в одиночестве. Нажрался туборгом. Друзья мои, нажраться туборгом – это вам не технарём или охотой крепкой. Нажраться туборгом надо уметь. Нажраться туборгом это буржуйство чистой воды и ваще понтярство. Нажраться туборгом, возвращаясь с литературного вечера из библиотеки, говорит о том, что в душе я мега-эстет, интеллигент и истинный аристократ! А ещё и прийти на утро пьяным на роботу с недопитой бутылкой туборга, красноречиво торчащей из кармана – это же не просто аристократизм – это уже ваще полнейшее распиздяйство и тотальный похуизм. А ещё чтобы на следующий день главное начальство (да, то самое «иди туда не знаю куда…» и даже та которая «надо бы нарыть труп…» - собсна разговор происходил в её кабинете) в прямом смысле и искренне умоляло меня не увольняться, а выйти на роботу после этого безобразия, аргументируя это тем, что от меня, да, да, вот от меня лично, такого похуиста и распиздяя, зависит 900 человек и типа «мы в ответе за тех кого мы приручили» (с) (– это начальница так дословно произнесла), и что они все нуждаются во мне, то им в любой момент может понадобиться моя помощь – это уже ваще впору мне возгордиться и возрадоваться! Однако мне было похуй. Ибо я в тот момент думал о любви. Лишь о ней, и ни о чём и ни и ком больше. Когда в сердце любовь – разум автоматически идёт нахуй.